В 1963 году архитектор Мулик застрелился. В 1965 году, через двенадцать лет после начала проектирования и строительства, дворец был наконец сдан. А ещё через несколько месяцев с фасада уже готового здания исчезли скульптуры, обрамлявшие вход.
К письму нашей читательницы Татьяны Евгеньевны Шидловской, которое мы цитировали в предыдущей публикации, были приложены фотографии дворца со скульптурами. «Куда они исчезли?» – спрашивала она в надежде, что ещё живы свидетели тех дней. Были уничтожены сразу? Или долгие годы пылились, а, может быть, до сих пор пылятся где-нибудь в забытье?
Буквально на следующий день после того, как вышла газета, в редакцию позвонил Виталий Михайлович Насонов, который много лет был исполнительным директором Ярославского союза строителей.
Строящийся дворец корёжили у него на глазах.
– Я помню уже поставленные кирпичные колонны – потом их сломали. Что касается скульптур, то они тогда стали очень злободневной темой в городе. Руководство было против и предлагало их убрать. Архитекторы и скульпторы выставили пикет, установили круглосуточное дежурство по три человека, даже ночью. Я эти скульптуры прекрасно помню. Они были гипсовые, денег на отливку не находилось, и их просто выкрасили бронзой. Я жил рядом. Вечером возвращался с работы – они стоят, утром иду на работу – их уже нет. Что там произошло, не знаю. На земле валялись осколки. Думаю, их разбили. Или, может быть, разобрали. Хорошо бы найти Виталия Ильича Головко, он тогда был старшим инженером ОКСа моторного завода и курировал строительство дворца от «нуля» до конца. Знаю, что ещё в 1990-х годах он работал на моторном заводе.
К сожалению, Головко умер два года назад, не дожив до семидесяти лет. Профессия не только архитектора, но и строителя в те годы, увы, не способствовала долголетию.
Тем временем наша переписка по электронной почте с Татьяной Евгеньевной Шидловской продолжалась. Оговорившись, что фотографии принадлежат не ей, она дала согласие на их публикацию только после того, как получила разрешение их владельца. Им оказался сын одного из авторов скульптур Константин Леопольдович Патов.
Леопольд Александрович Патов – ярославский скульптор и преподаватель Ярославского художественного училища. После его кончины в 1986 году сын перевёз его архив в Москву и нашёл там массу интересного. Вот только одна новая подробность драматической судьбы ДК моторостроителей.
После возведения наружных стен, замораживания строительства, переделки проекта от сталинского ампира к хрущёвскому минимализму фундамент дал непредсказуемо большую осадку. Патов считает, что именно это стало последней каплей к тому, что нервы архитектора не выдержали. Сам проект спасло то, что фундамент осел равномерно и серьёзной деформации стен всё-таки не вызвал.
Скульптуры представляли собой модели из гипса, продолжает Константин. «Их предполагалось отлить из металла на «Монументскульптуре» в Ленинграде. Но по вышеуказанным причинам (борьба с излишествами и отсутствие денег) решили скульптуры убрать. Справедливости ради, они действительно смотрелись произведениями из другого времени на фоне минимализма шестидесятых. Произошла целая битва сторонников и противников этих скульптур». Когда приехал кран снимать их с места, нашёлся человек, который даже лёг на одну из скульптур в знак протеста. Но это не помогло.
«Считается, что автор женской фигуры, олицетворявшей культуру, – скульптор Сомова-Югова, а мужской, олицетворявшей науку, – Патов Л. А., – пишет Константин. – Но на фотографии, сделанной в мастерской, видно, что работа шла совместно».
Елена Борисовна Югова, отметившая недавно свой 80-летний юбилей, как выяснилось, живёт на улице Урицкого. Она встретила звонок из редакции бурными эмоциями.
– Я сейчас разревусь. Вы вспомнили про скульптуры, которые иначе как болью моей души не назовёшь. В течение многих лет – незаживающая рана! Три года я работала над ними и вместе со мной Леопольд Патов. И такой конец! Это здание вообще стоит на крови. Сначала в вырытом под него котловане погиб ребёнок. Потом с последнего этажа упал кирпич на строителя, работавшего внизу, и раскроил ему череп – та страшная картина до сих пор у меня перед глазами. А дальше приходит ко мне в мастерскую архитектор Мулик – великолепный был человек, высокоинтеллигентный, выдержанный – и говорит, что его вызывают в Москву. С отчётом, что сделано, нет ли излишеств. По возвращении явился снова: лицо сине-зелёного цвета, смотрит на меня ужасными глазами: «Мне приказано всё убрать с фасада». Ушёл и через неделю застрелился.
Елена Борисовна как сейчас помнит день, когда по велению ярославского руководства у входа во дворец собрались архитекторы, другие специалисты, всего человек тридцать, и им было предложено высказать своё отношение к работам скульптуров.
– В их числе архитектор Капачинский, умный, честный, пользующийся большим авторитетом среди коллег и вообще в городе. Подъехала машина, вышло начальство. Какое впечатление от скульптур, спрашивают. Все сказали одинаково: надо, чтобы они были. Такое единодушие, видимо, не понравилось. Архитекторам было предложено изложить своё мнение письменно – с соблюдением всех формальностей, с подписями и т. д. На что Капачинский буквально взорвался: вам, дескать, мало моего слова? Кому нужна эта казуистика? Начальство – в машину и укатило.
Тем не менее позже скульпторам сказали, что их работы увезут в Ленинград, где они будут отлиты в металле.
– При мне, – свидетельствует Елена Борисовна, – их запаковывали, заколачивали ящики. Но по секрету кто-то шепнул, что никуда их не увезут. Потом я узнала, что за Дворцом культуры выкопаны громадные ямы. Одна из скульптур не влезала, и её били кувалдой по голове. Представляете? Это боль вечная.
Судьба скульптора Патова тоже сложилась непросто. Константин мечтает подготовить когда-нибудь рассказ об отце. «Трудно изложить всё коротко и ясно, преобразовать созданные им образы в текст, – пишет он. – Тут и военные воспоминания, которые объясняют появление стелы к 30-летию Победы (в сквере ул. Чайковского. – Т. Е.) в такой форме. И годы учёбы в Ленинграде, творчество, жизнь, быт, преподавательская работа в Ярославле. В архиве отца столько любопытного, в том числе по утраченным памятникам. Есть фото первой модели памятника Волкову. Тоже загадочная история. Есть фото первоначальных проектов сквера на улице Чайковского и памятника к 30-летию Победы... Столько всего, всё это близко, перепутано. И надо рассказать так, чтобы это было интересно не только узкому кругу родных».
Обязательно надо, Константин Леопольдович. Думаю, читатели «Северного края» со мной согласятся. История нашего 1000-летнего города складывается из судеб всех людей, которые тут жили и живут, из судеб всех домов, которые стояли и стоят на его улицах. И все мы должны эту историю знать.
Татьяна ЕГОРОВА